Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «Правозащитники показали «работу» типичной «пресс-хаты» в российской колонии». Если у Вас нет времени на чтение или статья не полностью решает Вашу проблему, можете получить онлайн консультацию квалифицированного юриста в форме ниже.
Есть мнение, что первые опыты “прессования” проводились в период, так называемых, “сучьих войн” (1946 — 1956 гг.), когда в борьбе воров новой и старой формации, важным было именно “сломать” последних, принудить к отказу от принципиальных воровских “понятий”. Тогда-то из числа противоборствующей стороны выбирались люди, которые с одобрения администрации наделялись правом вседозволенности над определенной личностью.
Сегодня задачи пресс-хат несколько изменились по мере увеличения перечня запросов администрации на конечный результат: от необходимых признательных показаний заключенного до вымогательства от него денег, а также просто ценных вещей. Но, как и прежде, цель одна — любым доступным способом “сломать” личность, на которую укажут свыше.
Почему возможны пресс-хаты в тюрьмах?
К сожалению, самый разумный ответ – потому что мы в России. Верховенство закона в нашей стране существует пока лишь на бумаге и в вымышленном мире чиновников. На деле, прав тот, у кого больше прав. У подследственных никаких прав, разумеется, нет. Заключение под стражу лишило их даже самого базового права человека – права на свободу перемещения.
Почувствовав свою силу, сотрудники СИЗО и лагерей позволяют себе лишнее, пользуются вседозволенностью и возможностью скрыть свои действия за железными дверями и кирпичными стенами изоляторов. Это закрытая зона, и что там происходит – тайна, покрытая толстым слоем вранья всех участников процесса. Почти тепличные условия для злоупотреблений силой.
Вседозволенность чувствуют и подследственные (а чаще – уже осуждённые), «работающие» в пресс-хатах. Арестанты относятся к ним с презрением, зовут таких людей «шерстяными» или просто «шерстью».
Все о пресс-хате в тюрьме и зоне. Что делать, если туда попал?
— Многое зависит от твоей статьи. Далеко ходить не буду, приведу свой пример. Попал я в 2000 году. На меня вешали четыре статьи. За первую я согласен, то есть угон. Я даже от этого не отказывался. Угон, 158 статья. Важно было то, что мне попался нормальный прокурор и хорошая адвокат, женщина, была.
Не буду я фамильничать, ни к чему это. Получается, по четырем статьям иду, я же в отказе. Мне повесили 18 лет особого режима. И как вы думаете, я с этого спрыгнул? Во-первых, прокурор вошел в мое положение. Адвокатша тоже была нормальная. Она быстренько рассказала, распедалила мне всю ситуацию.
При этом опять же я с самого начала был в отказе.
Посадили меня в «тройник», другими словами, в камеру на шесть или четыре человек, могут посадить один на один. Что и как делать на пресс-хате? Я же тогда не очень опытный был по тюрьмам. Получается, меня посадили на пресс-хату, но ведь не сразу начали лупцевать. Мытьем да катаньем, как, да что. Один из нас четверых каждый день не по разу с хаты выходил.
Мне тогда не до этого было, куда он уходит, да зачем. А он оказывается прислушивался, принюхивался, как я себя веду. И ходил, оказывается, к «куму» на свиданку. Ну, и, видимо, «кум» с него тряс, что там, как там Хохол себя ведет. Ну, как? Гонит он, волосы дыбом стоят, 18 лет запросили, сами подумайте. Считай, на полжизни рукой махнул и все.
Ладно, у них первый день толку нет, второй день, и получается в результате, такой у нас диалог. На третий день мне говорят, мы тебе сейчас отвесим п**** хороших и все в таком духе. В общем, жесткий такой диалог. Я им говорю, давай по нашей стороне отпишем, кто, что, как, почему. Мне говорят, да не надо ничего писать, все равно получишь.
Я им, да, базара нет, один на один давай.
Снова диалог: мы же тебя убьем. Говорю, давайте. Мне говорят, что, вскрываться будешь? А это неизбежно, если не хотите, извините, остаться покалеченным. Одно из двух. Либо с тобой что-то сделают, либо ты сам.
Мне говорят, так ты будешь вскрываться? Я им, вы что, ребенка нашли? Сколько сроков отмотал, сколько народу видел поизрезанных, говорю, я не буду вскрываться. Ну, и один дядька тут говорит, что вы до него докопались. Три дня мычит, спать, не спит, гонит на своей волне.
Это первый гусек нам такой попался. Вы от него ничего не добьетесь. Ну и один из трех, другой, говорит мне, на тебе «мойку», вскрывайся и показывает на живот. Говорю, а что так-то? Второй мне говорит, да бери вены режь.
Я хоть и был на своей волне, им отвечаю, слышь, мужики, пузо я резать не буду, вены тоже. Если мне надо вскрыться, то я сразу по «соникам» резану и все, я на вашей совести буду. Такой вот диалог.
То есть из меня выбивали показания. Доказать ничего не смогли. «Кумовья» на тюрьме доказать тоже ничего не смогли. И получается, я спрыгиваю с двух статей. Да, я забрался в машину, угнал, но нас было 4 человека, то есть приятель был с подругой, и у меня была подруга. Сколько нас народа? Правильно, 4 человека. Я машину всего сутки погонял.
А ведь все видели, я у всех на глазах был. А в багажнике-то «жмурик» был. И что тут сказать. Трое посторонних людей. Причем, та подруга моя, ее показания свидетельские не приняли. Так и сказали, у вас близкие отношения, ты может, заодно с ним. Но ведь была еще пара. Те вообще посторонние люди.
Да, общались там типа, привет, на машине можешь ездить? Хорошо, тогда поехали. И все, ночь и полдня мы пробухали. Но ведь я у всех был на глазах, понимаете. Но это не суть. Суть в том, что мне 105, 4 вменить решили. А когда эксперты доказали, что труп не сутки, не двое, не трое в багажнике пролежал, тогда только от меня отвяли.
И то, я проехался по тюрьме нормально. Самое большое, трое суток в одной хате пробыл. А потом до конца недели практически по всему этажу проехал. Два, три часа, час, 30 мин, 20 мин в одной из хат пробыл. Скажете, а, так ты горнолыжник? Нет, я не горнолыжник. Просто в каждой камере свой подход.
И сажали именно туда, где вот такие держиморды сидели, рулили балом. А в то время, т.е. 2000 год физическая сила не все решала, но делала кое-что. Я подойду прямо.
2000 год, только-только телевизоры разрешили на тюрьме. Хочешь в камере лежать спокойно, пузо чесать и телевизор смотреть? А ведь за это надо платить. За телевизор платить, за свет платить. А где тебе эти бабки взять? И все. Ты пошел на диалог. На тебе телевизор, ты только вон того Васю раскуси.
Почему по 20-30 минут был практически в каждой хате, где-то часы, где-то минуты? Скажете, что я ломал людей. Не, этого не было. У меня итак за плечами была уже цифра 18 лет, хоть я и был в отказе. И «мусора» практически ничего сделать не могли, поэтому кидали меня практически в каждую хату.
Думали, смотрели, где я быстрее расколюсь. У нас городок небольшой, и тюрьма не слишком большая. Получается, чуть ли не в каждой второй камере был знакомый. Я же не первый срок тянул. Они мне так и говорили, Хохол, хочешь, ломись. Говорю, а что я буду ломиться.
И «мусора» смотрят по обстоятельствам, сделать ничего не могут. Представьте, вы сегодня за день уже три камеры проехали. Вы же как-то морально, физически устали, правильно? Вам хочется просто прилечь, просто чифирнуть. А тут «робот» открывается, и оттуда кричат, Хохол, с вещами на выход.
Говорю, все, ребята, я поехал, горнолыжное настроение. Тот, кто срок мотал, меня правильно поймет. А кто не мотал, тому и не надо меня понимать.
Что делать, если попал в пресс хату?
Если избежать попадания в такую камеру не удалось, нужно попытаться выдержать прессинг. Это непросто и универсальных рецептов здесь нет. Всё же ряд общих советов дать можно:
- Быть готовым к худшему. Раньше всех ломаются те заключённые, которые считали, что с ними такого не может случиться.
- Ни при каких условиях не соглашаться стать одним из «шерстяных». Последствия такого сотрудничества с администрацией будут долгосрочными и плачевными.
- Находясь в СИЗО нужно обязательно сообщать адвокату о применении насилия.
- Нужно вести себя сдержано, но не бесхребетно. Больше всего не любят наглых провокаторов и со всем согласных и покорных. Тюрьма не терпит подобного поведения.
«Неважно, что голова набок висит»
— В те годы, когда я сидел [в 2000-х], в Саратове пресс-хат было через одну, одна треть точно прессовых. Сейчас от силы на корпус одна-две, и сидят там не 10-15 человек, как раньше, а 5-7, — рассказывает Курьянов.
В 2016 году он посетил саратовский изолятор как общественный защитник и до сих пор общается с теми, кто оттуда выходит.
— Старшим был отсидевший срок на тюремном режиме — это самый строгий, дают за многочисленные взыскания. Такой матерый жук, — рассказывает собеседник «Ленты.ру», — Он отсидел 14 лет и опять врюхался в какую-то фигню. И если на прошлом сроке он заслужил себе крытый [тюремный] режим за противостояние с администрацией, то вновь заехав, он понял, что здоровья уже не хватит, и «переобулся» — начал сотрудничать с администрацией. Накачанный, в прошлом занимался единоборствами, он стал трясти семерых сокамерников: вымогал деньги, склонял к явкам.
По словам Курьянова, раньше на пресс-хатах работали куда более топорно, чем сейчас.
«Я вся была черного цвета»
Пресс-хаты — печальная примета не только мужских, но и женских колоний в России. Об этом не понаслышке знает Анна Дмитриева (имя изменено), отсидевшая шесть лет в мордовской колонии. Она попала туда в 2008 году.
— Сразу же завели в комнату для обыска. Начали со мной разговаривать матом, у меня глаза на лоб полезли, — вспоминает Дмитриева. — Я им говорю: «Как вы со мной разговариваете!», а они начали бить меня. Тогда я поняла: там, где начинается Мордовия, законы России заканчиваются. Отвели меня к оперативнику, он тоже меня избил. Бил кулаками по голове, в живот — как мужика избил. Потом отправили меня в ШИЗО — и оттуда я уже не вышла. Я там сидела безвылазно.
В ШИЗО почти не кормили: «каши две ложки положат, размажут по тарелке», не разрешали мыться, холодом морили, били каждый день. Зэчек конвоировали в ШИЗО в позе ласточки.
«Как пожизненно осужденные ходят раком: голова вниз, руки за спиной кверху. В таком положении заставляли бегать по коридору — глумились так. Еще при этом нас били дубинками», — вспоминает Анна.
Женщины спали на одних только матрасах, а утром и их забирали. Заставляли бегать по камере. В ШИЗО сидели по четыре заключенные в камере.
— Там ничего нет, очень холодно, у нас забирали носки, трусы. Дверь в камеру — это решетка, зимой сотрудники ШИЗО открывали дверь корпуса на улицу, и весь холод шел в камеру. А мы в одних платьях и тапочках. Холодная, голодная, избитая — ну, короче, концлагерь.
«Нетрадиционный» подход
1. Объявить голодовку с привлечением адвоката и с подписанием заявления об этом вышестоящим руководством, начиная от надзирающего прокурора или выше.
2. Заявить о якобы труднодиагностируемой болезни, как ишемическое заболевание сердца, или подобное, что даст возможность перейти под наблюдение к врачу, а в некоторых случаях даст шанс освобождения. Но состязаться опытом с бывалыми людьми, симулируя незнакомые болезни, не стоит: разоблачение может обойтись дороже.
3. Существует также способ, когда заключённый неофициально сообщает следователю о своих подозрениях: о том, что его сокамерник проявил намерение покуситься на его честь, и что в попытке обороны он может нанести телесный вред оскробителю. Часто бывает принято решение поместить новоприбывшего в одиночную камеру.
Это однозначно самая низшая каста. Общепринятыми названиями таких людей были также «голубые» или «петухи».
В числе «опущенных» оказывались люди нетрадиционной сексуальной ориентации (а в тогдашнем законодательстве за это была уголовная статья). Также зачастую уже в самих лагерях «опускали» бывших милиционеров, представителей госорганов и тому подобных работников. Но бывало и так, что среди «опущенных» оказывались и другие люди: например, стукачи (доносчики), или не отдавшие карточный долг, или просто слабые духом, «сломавшиеся» люди.
Кадр из фильма «Беспредел»
На «петухов» возлагали самые худшие и грязные виды работ, им выделяли только худшие места в общих камерах. К их личным вещам (обычно набор этих предметов ограничивался одеждой и металлической посудой) никто не должен был прикасаться, для этого даже делались отметки на предметах — миску и ложку иногда помечали дырками. К самим «опущенным» также не прикасались, с ними не разговаривали (только озвучивали команды и требования), а замеченный в малейшем контакте с «петухом» или его вещами человек сам становился «заполосканным» — еще не «опущенным», но как бы под подозрением.
Была, конечно же, практика гомосексуальных насильственных отношений с «петухами»: «опущенные» должны были обслуживать «блатных», а иногда и «козлов». Между «мужиками» и «петухами» такая практика была редка. Это считалось внутрилагерной проституцией — за каждый такой акт опущенному давали мизерное поощрение.
В некоторые периоды существования ГУЛага или в отдельных лагерях иногда возникали дополнительные касты заключенных. Например, в период ВОВ и в послевоенные годы лагеря заполнялись «вояками» — дезертирами с фронта, заподозренными в коллаборации с врагом.
«Ложкой засовывали мне эту кашу в задний проход»
Руслан Сулейманов вышел из исправительной колонии (ИК) в апреле этого года. Он вспоминает, каково ему пришлось пережить два года истязаний и бесчеловечной жестокости. Сначала Руслан попал в СИЗО № 1 Омска (этот изолятор был признан в 2020 году одним из лучших в стране) и только потом — в ИК-7.
Руслан Сулейманов:
— Это было в СИЗО № 1 Омска в понедельник 10 марта 2020 года, в тот день, когда меня привезли в это СИЗО. Нас, прибывших по этапу было 17 человек. Всех забили в маленькую камеру, стояли, как селедки в стакане. Выводили по одному в матрасовку, там было много сотрудников, на кровати стояла тарелка с гречневой кашей и ложка. И сотрудники говорили: «Ложку поел и проходи». Это преподносилось как обряд принятия новичка для отбытия наказания. Всех заставляли съесть по ложке каши. Ложка была одна на всех. Но нам нельзя прикасаться к этой посуде, нельзя кушать с нее. Это посуда обиженных. Я когда ехал, уже знал, что в этой тюрьме кушать нельзя. Что там посуда грязная, келешованная [общая с обиженными]. Нас хотели таким образом унизить. Я отказался есть этой ложкой. Остальные поели, их не трогали. Там на полу лежал раскатанный матрас и подушка обоссанная. Они мне сказали: «Мы сейчас будем тебя в мочу втыкать». Я говорю: «Втыкайте». Они меня начали макать, втыкать. А я запах не чувствую из-за травмы головы.
Сотрудников СИЗО было человек шесть-семь. Они мне ноги растянули на матрасе, со всех сторон держат, стянули с меня штаны, трусы и стали ложкой засовывать мне эту кашу в задний проход.
Ложек шесть-семь, наверное, кинули, а потом полтарелки высыпали и просто черенком швабры заталкивали в задний проход. Я на всю жизнь эту гречку запомнил, видеть ее не могу.
Как долго это продолжалось, не скажу. Когда с такими моментами сталкиваешься, о времени не думаешь. Потом еще начальник, полковник, пришел. Я говорю: «Это чего такое?» И он мне говорит: «Да нет, мои сотрудники такое не могут делать — и смеется».
Петухи на зоне: что сними делают?
Ранее, ещё до двухтысячных годов, основной обязанностью опущенных было сексуальное удовлетворение зэков, но сейчас это практикуется редко и то только на добровольных началах.
По нынешним тюремным правилам, нельзя «использовать» обиженного безвозмездно, не вручая ему подарка, поэтому многие петухи занимаются добровольной проституцией по материальным соображениям.
Избиение опущенных практикуется, только если они нарушают правила, по которым обязана жить их каста. Бить петуха руками нельзя, можно только ногами, что особенно унизительно.
Ритуал «перевода» обычного зэка в разряд петухов сейчас изменился. Раньше прокажённого зэка просто насиловали или заставляли заниматься оральным сексом с одним из блатных. Однако после того как произошло несколько несчастных случаев с откусыванием «чужого достоинства» процесс стал проходить по-иному: петуху шлёпают половым членом по лбу или губам.
Иногда блатные просто объявляют какого-то зэка петухом; слух об этом быстро распространяется по зоне, после чего зэку уже не смыть с себя клеймо.
Как устроена женская тюрьма
Женская тюрьма — это ад для любой нормальной женщины. Абсолютно все женские тюрьмы России — «красные», т. е. там «рулят тюремщики».
Возможно кто-то не знает, но женская тюрьма — это СИЗО, помещение камерного типа, в котором содержатся заключённые.
Здесь находятся разные камеры со спецконтингентом.
- Камеры с женщинами-БСницами, т. е. с бывшими сотрудницами органов. В таких камерах можно встретить бывших судей, прокуроров, следователей, приставов, работников ФСИН.
- Камеры с убийцами. Как ни странно, но большинство женщин-убийц во время следствия и суда не отрицают своего преступления.
- Камеры рецидивисток. Заключённые, которые неоднократно совершали преступления.
- Камеры «первоходок», там содержатся женщины-заключённые, впервые попавшие в женскую тюрьму.
- Камеры малолеток. Преступницы до 18 лет.
- Камеры мамочек.
- Камеры для беременных или родивших в тюрьме.
Многим интересно, как «первоходки» узнают о правилах внутритюремной жизни, если они содержатся отдельно от рецидивисток.
Всё это благодаря судебно-тюремной системе. Например, снятая судимость. При повторном преступлении «зэчка» может опять попасть в камеру к «первоходкам» и «просветить неопытных».
Такое соседство возможно только при условии, что есть «дружба с тюремщиками».
Тюремный быт в женской колонии
В заключении у женщины мало возможности отстоять свои права, при этом пресс администрации колоссальный. Практически все работают, так быстрее проходит время, да и лишние деньги не помешают.
В тюремном магазине ассортимент скуден, а цены зачастую завышены. Нехватка качественной пищи быстро сказывается на здоровье заключенных. Потерять зубы и посадить желудок — элементарно. Рассчитывать можно только на передачи родных, но не факт, что они попадут в руки в должном виде. Жаловаться бесполезно, письма, звонки прочитываются и прослушиваются.
Работы на зоне предостаточно. Основной труд — шитье. Швейная фабрика располагается в ангаре, в котором машинки стоят одна за другой. Каждый выполняет свою операцию в рамках общего заказа. Если ты по какой-то причине не справляешься со своей работой, то тем самым тормозишь всю работу. Соответственно, разбираться и помогать тебе никто не будет. Вместо этого ожидаемы ругань и тумаки. Находясь в стрессе, как правило, многие все же быстро осваивают необходимую операцию.
Часть заключенных отправляют на работы, связанные с обслуживанием зоны. Например, в отдел технического контроля, где проверяются изделия на предмет брака. Плотники, библиотекари, слесари, бригадиры — те места, куда стремятся попасть женщины со швейной фабрики. Монотонный швейный труд не многие выдерживают.
Ряд должностей положены исключительно людям с высшим образованием, например, в отделе социального обеспечения. Зачастую сотрудники ФСИН не способны в силу отсутствия знаний и опыта справляться со своей работой. В таких случаях всю работу за них выполняют грамотные заключенные за мизерную зарплату на полставки и, опять же, за лояльность. Сами же ФСИНовцы получают зарплату как положено. Поэтому для них так ценны “умные” кадры из заключенных, поэтому их так редко отпускают по УДО.
Так, в борьбе за минимизацию дискомфорта в тюремных условиях, проходят годы. У кого-то пара лет, у кого-то десятки. Человек так устроен, что привыкает ко всякому, даже невыносимому существованию, но при всем этом живет надеждой на лучшее. И кажется заключенным, что лучшее там, за решеткой. А на выходе оказывается, сложности не заканчиваются, а начинается их новый виток.
Добровольно-принудительное стукачество
Оперативникам СИЗО всегда требуются “свои” люди, которые будут приносить нужные им сведения. Как правило, на роль доносчика выбирается негласный лидер, способный влиять на мнение большинства. Такому человеку не составляет труда войти в доверие к сокамернице и выведать информацию, нужную оперативнику. Уточнять не нужно, что подобный контингент в заключении не жалуют.
Особое отношение получают те, кто на сотрудничество не идет. За отказ закономерно следует наказание. Например, используется зачастую такой метод. Узнав, что несговорчивая заключённая получила долгожданную посылку, оперативник может решить, что женщину надо срочно перевести в камеру в противоположном конце этажа, не важно по какой причине.
ГЛАВА 2. ШПИОНЫ РАЗНЫХ СТРАН
В глухую ночь,
В холодный мрак
Посланцем белых банд
Переходил границу враг —
Шпион и диверсант.
Сергей Михалков. Граница
Имелись ли в Советском Союзе вражеские агенты? На первый взгляд ответ очевиден — государств, где таковых нет, просто не существует. Даже в нынешней России периодически кого-то арестовывают за шпионаж. Чего уж ждать от времён, когда хозяев Кремля страшились во всём мире?
Однако у профессиональных обличителей тоталитарного прошлого своя логика. Её главный постулат: все осуждённые при Сталине осуждены безвинно и незаконно. А если так, то ни шпионов, ни диверсантов в сталинском СССР не было и быть не могло.
Когда в произведениях Куприна или Пикуля встречается упоминание о массовом японском шпионаже в годы русско-японской войны, у читателей это не вызывает каких-либо сомнений. Однако стоит завести речь о сталинской эпохе, как здравый смысл куда-то улетучивается. Любые слова о том, что тот или иной персонаж был японским или, к примеру, польским шпионом, вызывают глумливое хихиканье, воспринимаются как нечто абсурдное и в принципе невозможное, всё равно, что обнаружить вошь в шевелюре потомственного интеллигента.
И в самом деле, откуда в Советском Союзе взяться шпиону? Это в царской России шпионаж мог иметь место. Но стоило утвердиться власти большевиков — и та же японская агентура вымерла естественным путем, как тараканы на морозе. Несмотря на то, что для Страны восходящего Солнца СССР оставался потенциальным противником.
Впрочем, если верить либеральной публике, избавившись от коммунизма, Россия по-прежнему сохраняет загадочный иммунитет к иностранному шпионажу. В нынешней РФ тоже в принципе не может быть шпионов. А те, кто кажутся таковыми, на самом деле правозащитники, борцы за экологию или, на худой конец, честные западные бизнесмены.
Вырисовывается совершенно фантастическая картина. В середине 1930-х гг., почуяв приближение новой мировой войны, резко активизируются разведки великих и малых держав. Повсюду снуют эмиссары спецслужб, вербуется агентура, спешно сколачиваются «пятые колонны». И лишь Советский Союз остаётся заповедным оазисом, территорией, на которую не ступает нога иностранного шпиона. Ни одна разведка мира даже не пытается вербовать выезжающих в нашу страну коммунистов-политэмигрантов. А уж о «коренных» советских гражданах и говорить не приходится — самые недовольные из них и в кошмарном сне не изменят Родине.
Иной точки зрения придерживался Сталин, заявивший в уже цитированном мною докладе на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б):
«Не вернее ли будет, с точки зрения марксизма, предположить, что в тылы Советского Союза буржуазные государства должны засылать вдвое и втрое больше вредителей, шпионов, диверсантов и убийц, чем в тылы любого буржуазного государства?
Не ясно ли, что пока существует капиталистическое окружение, будут существовать у нас вредители, шпионы, диверсанты и убийцы, засылаемые в наши тылы агентами иностранных государств?»[189].
Судя по опубликованным в последнее время документам, вождь советского народа оказался совершенно прав.
Значение: Упрямый человек, которому бесполезно что-то объяснять, который все пропускает мимо ушей.
Происхождение: На Руси горох был одним из любимых кушаний. Блюда из него были сравнительно недорогими и сытными, поэтому его заготавливали целыми мешками. А так как вручную очистить такое количество гороха было сложно, то его с силой бросали в стену. Стручки трескались, и горошины освобождались от оболочки, при этом оставаясь неповрежденными.
Позже про упрямцев, которые не внимали ничьим словам, стали говорить: «Как о стену горох», потому что слова отскакивали от них, не оказывая на них никакого влияния.